Сокуров убирает все диалоги, оставляя нас наедине с героиней — живыми мощами в изощренной, с намеком на модерн, предметной обстановке — и с транслируемой по радио музыкой «Травиаты», в которой звучит мольба о пощаде, о любви. Изящный дом–гроб — пространственный центр и символика всей картины Сокурова. В гробу, конечно, актриса — знаменитая русская балерина Алла Осипенко, играющая столько же героиню, сколько и саму себя.
В этом метафорическом кинообразе содержится намек на великую «безноженьку» Сару Бернар, как известно, спавшую в гробу, а также на весь комплекс эстетизированного декаданса, который превращает апологию Смерти в стиль жизни. Здесь ключ к коду названия.
Ведь ампир — стиль, пытавшийся реанимировать древнюю умершую гармонию. У Сокурова героиня общается с телефоном как с единственным партнером и словно вклинивается в сферу потустороннюю, притягивая этот неощутимый, но насыщенный опасностью эфир к себе. Из радиоэфира героиня черпает и наслаждение и успокоение — арию умирающей, но любимой Виолетты.
А из телефонного эфира материализовался силуэт убийцы. Разлитый ночной горшок, им опрокинутый второпях, единственная реалия жизнедеятельности в этом будуаре Смерти. Метафора Сокурова, оправленная натуралистическими деталями, дает эффект иронического разоблачения: от символа осталось мокрое место.
Фильм снимался как курсовая работа студента ВГИКа С. Сидорова. Сокурову тогда не давали запускаться со своей картиной, и он воспользовался этой возможностью работать. В изобразительном решении картины предвосхищены многие режиссерские эксперименты Сокурова позднейших лет: моделирующий пространство свет, нивелировка цветности, игра контрастных фактур.